Анастасия: Я профессиональный кинкзиолог, работаю в разных модальностях: в модальности психотерапевтической кинезиологии, целебного прикосновения, кинерджетики, метода RESET. Все эти методы относятся к кинезиологии. Также являюсь звукотерапевтом, окончила вашу школу. Успешно практикую и веду приёмы.
Гюльнара: Здорово. А могу я тебя попросить раскрыть, вообще, что такое кинезиология? Даже для меня самой. Это для меня какая-то одна большая загадка. Что же это такое?
Анастасия: Кинезиология — это наука, в первую очередь. Это не какие-то там мистические действия. Кинезио — это движение, лого — это слово. И мы двигаемся, двигаемся с помощью наших мышц. Кинезиолог как раз таки тестирует мышцы, разные подходы дают возможность тестировать по-разному. Прикладные кинезиологи по-своему это делают, психотерапевтические немного по-другому. Но тем не менее мы все работаем с мышцами и тем самым мы, по сути, выстраиваем диалог с телом. Можем достучаться до бессознательного, работаем на клеточном уровне. То есть с тем, что человек не осознает.
Гульнара: Получается, вы дотрагиваетесь до мышцы, и она даёт реакцию. И вы можете её распаковать, понять. Или не так?
Анастасия: Да. Если вопрос, либо тема, с которой мы работаем, для человека стрессова, и с этим нужно человеку помочь, то реакция мышцы будет слабая. И если мы тестируем, например, руки по дельтовидной мышце, то, как правило, рука просто падает. И как бы человек ни старался её удержать, у него не получится.
Гюльнара: А в дальнейшем, после того как вы протестировали, есть какие-то способы, как помочь человеку? Или просто как выписка после мрт: вот у вас это и идите дальше.
Анастасия: Нет, конечно. Главная задача кинезиолога – не только выявить причину, но и помочь решить проблему, которая есть. А для этого в различных подходах есть различные наборы инструментов, протоколов работы. Если мы говорим о психотерапевтической кинезиологии, то у нас такие наборы инструментов как различные тексты, сенсы, болевые поведения и эмоциональные последовательности, когда мы ищем эмоции у человека, поднимаем эти эмоции. Как раз таки здесь хорошо подключать звукотерапию.
Гюльнара: Ну, мы дойдём обязательно до этого. Спасибо большое, очень интересно. Ты знаешь, думаю, надо записаться к тебе на сеанс. А скажи, пожалуйста, почему ты выбрала для себя в работе именно направление кинезиологии? Чем оно тебя так привлекло?
Анастасия: Не я выбрала кинезиологию, а она выбрала меня, как в большинстве случаев, наверное, бывает. Вообще, с кинезиологией я знакома уже очень много лет, больше 20. Ещё в детстве мама привела меня к кинезиологу, и я знаю, что такое длительная терапия. Да, какие-то вопросы мы можем решить за 1-2 сеанса, но мы все меняемся, жизнь вокруг нас меняется, социум наш меняется, и кинезиолог всегда приходил мне на помощь в решении каких то вопросов, проблем. То есть это не значит, что на протяжении 20 лет я всегда ходила раз в неделю к кинезиологу. Нет. Но когда возникали какие-то важные события и я понимала, что не справляюсь эмоционально или как-то ещё, кинезиология всегда приходила мне на помощь.
Вообще, я окончила Государственный университет управления, поработала в сфере финансов, но в какой-то момент стала понемногу расширять свои границы. Отучилась на художника-гиперреалиста, и мне захотелось какой-то глубины, узнавать об этом дальше. Потому что, рисуя картины, я делала это со звуковым сопровождением и, уже зная, как работает кинезиология и применяя её базовые инструменты в своей личной жизни, я поняла, что хочу изучать это более глубоко и с этим работать. И, собственно, пошла учиться уже профессионально и работать профессионально.
Гюльнара: И долго учиться на кинезиолога?
Анастасия: Если вы хотите быть профессионалом, то, наверное, всю жизнь. Если изучить какую-то определённую модальность, то здесь по-разному. Есть длинные программы, есть короткие программы, смотря что вы хотите. Если мы говорим, например, про психотерапевтическую кинезиологию — это длинная программа, она 2,5 - 3 года.
Гюльнара: Как институт, практически.
Анастасия: Это и есть институт. Там пишется и защищается дипломная выпускная работа, это серьёзное обучение, не трёхмесячные курсы — и здравствуйте, я специалист. Если мы говорим про прикладную кинезиологию, то там тоже несколько лет медики обучаются. Как правило, ни один специалист не останавливается на каком-то одном подходе. Инструментарии добираются разными другими методологиями, потому что во всём мире в кинезиологии очень много различных модальностей у разных школ: австралийская школа, испанская школа. Проходят международные конференции, где специалисты со всего мира рассказывают о своих подходах и как они работают. Поэтому это очень интересно.
Гюльнара: Здорово. Было бы здорово, если у нас со звукотерапией будет тоже так.
Анастасия: Непременно.
Гюльнара: Надеюсь, что мы придём к такому же глобальному масштабному обучению и обмену опытом. Это, конечно, очень здорово. А почему ты решила в кинезиологии добавить, как ты говоришь, модальность, звукотерапию? Я уже поняла, что ты, когда работала, всё время слушала музыку. А были ещё какие-то моменты? Почему ты решила использовать поющие чаши в практике кинезиологии?
Анастасия: Изначально это было два разных направления для меня. Наверное, как многие, в первый раз познакомившись с тибетскими чашами, я сначала подумала: «Что это за ступочка такая интересная?» Это было очень давно. Потом в какой-то момент я поняла, что очень люблю музыку в целом, и музыка не ограничивается просто песнями и плясками на радио, скажем так. Что музыка — это гораздо более глубокая терапия, более глубокий подход. Задаваясь этим вопросом, я искала какие-то направления и вспомнила о том, что когда-то видела тибетские чаши. Они мне стали очень интересны, и я начала искать школу, где же можно обучиться этому. И нашла вас. Обучаясь, я уже занималась кинезиологией, и мне сразу стало понятно, что одно без другого не может существовать.
Гюльнара: Как я до этого работала, да?
Анастасия: Честно сказать, я не очень понимаю, как без этого инструмента вообще можно работать. Потому что звук — он везде. Наш голос — это тоже звук, наш тембр — это тоже определённые частоты, которые воздействуют. И во время коррекции — у кинезиологов это коррекция либо балансировки — даже интонация кинезиолога может повлиять на восприятие той или иной информации и на терапевтический ход сессии. Если мы так можем работать со звуком, с голосом, то почему бы не использовать и чаши?
Гюльнара: Да. Тем более чаши, которые мы используем в обучении, как раз звучат в тембре голоса. То есть это привычный нам язык, звук, который мы слышим как раз в тембре голоса. Но тут нет слов, и, мне кажется, это тоже прекрасно. Нет смысловой нагрузки, что позволяет не нагружать человека. У него не активируется мыслительный процесс: нужно что-то ответить, проанализировать. Он просто слушает звук.
Анастасия: Да, совершенно верно.
Гюльнара: Получается, что ты, когда пошла к нам учиться, не думала, что можешь связать эти два направления? Тебе просто нравилось, и ты пошла. Но при этом практиковала кинезиологию.
Анастасия: Да, мне нравилось, и я пошла. Мне хотелось больше для себя это всё сначала изучить. Ещё до обучения, купив первую чашу, читая литературу, изучая более глубоко, я поняла, что эти чаши не просто звучат, а они ещё и воздействуют. После этого, конечно, я пошла на обучение и в процессе обучения я поняла, что эти два подхода можно совместить, они интегрируются друг с другом очень хорошо.
Гюльнара: А как благодаря мышечному тестированию можно определить, какой звук необходим, какой звук подходит? Это действительно возможно?
Анастасия: Да, это возможно. Мы действуем через мышечное тестирование. Конечно, специалист должен знать те инструменты, с которыми он работает. Если мы говорим о чаше, то эти чаши должны быть не просто я вот там мимо проходил и что-то где-то там звучит. Они должны быть родными, любимыми. Специалист должен знать, как они звучат от разных воздействий на них, потому что стик — это одно воздействие, а колотушка более мягкая. Ставя намерение, работая, мы тестируем человека. Давайте так. Как вообще проходит сессия, её последовательность.
Изначально человек приходит с каким-то запросом, с какой-то целью, мы над этим работаем. Когда нам нужно определить какую-то эмоцию, выявить какую-то эмоцию, достать её из человека и сделать это не травматично, то у кинезиолога есть ряд инструментов, в том числе можно протестировать звук, можем ли мы поработать со звуком. Если мышцы отвечают, что можем, то тогда можно дать послушать, завести каждую чашу, чтобы познакомить человека со звуком. И после этого протестировать, какая из чаш, какое звучание из чаш наиболее лучше подойдёт для работы в данном конкретном случае с данным конкретным человеком. То есть это очень индивидуальная работа.
Опять-таки, если мы находимся на стадии проработки чакр, мы знаем, что каждая чаша соотносится примерно с определёнными чакрами, и специалист уже не тестирует все чаши, а только тот диапазон чаш, который относится к конкретной чакре. Это если мы работаем с чакрами. Иногда нужно поработать с меридианами в теле человека. Здесь мы также определяем меридиан, с которым будем работать, и подбираем чашу, которая поможет нам этот меридиан запустить. Помимо обычных техник промахивания меридианов, мы сопровождаем практику ещё и звуком. И при такой работе было не раз, что в местах, где у человека блок, зажим, как физический, так и эмоциональный, чаша начинает звучать по-другому. Был случай, когда она даже затихла, хотя мы знаем, что чаша очень долго звучит, а здесь она затихла. Соответственно, мы уже можем поработать кинезиологическими коррекциями либо с этим конкретным местом, либо с точками, там уже тестируется и выбирается, какая коррекция подойдёт в данном конкретном случае.
Гюльнара: А в работе с меридианами ты используешь массажные техники? Ты сейчас это затронула, стало интересно.
Анастасия: Меридианы, как правило, не массируются, они промахиваются. Либо мы работаем с акупунктурными точками на меридианах. С меридианами очень много есть обучений и техник, когда работают с камертонами. Камертоны и чаши — это похожие инструменты. Они разные, но везде есть звук, и везде есть частота. По большому счёту, они просто инструмент, которым мы работаем, а самое важное — это частота, которой мы воздействуем, вот эта вибрационная волна, которая воздействует на человека.
Гюльнара: Да. Но у камертонов и у чаш всё-таки есть одно отличие. Поющие чаши звучат объёмно и громко, ты можешь воздействовать ещё и через слуховой аппарат. А у камертона это едва слышный, скажем так, писк. Но у него своя особенность в том, что у него более глубокое проникновение за счёт того, что он сконцентрирован в одной точке, куда мы ставим, и более глубокое проникновение в тело, более глубокая проработка.
Анастасия: Совершенно верно. Именно поэтому, если мы работаем с меридианами и работаем с точками на меридиане, то как раз таки работа с камертонами более точечная и более эффективная, чем с чашей. Потому что, действительно, чаша более обширна, у неё более обертонный тон.
Гюльнара: Да. Но в то же время она даёт своё красивое звучание, то есть воздействие происходит у них просто по-разному.
Анастасия: Да, это разные инструменты, и здесь каждый выбирает, с чем ему нравится работать, что у него есть в наличии. Поэтому, помимо индивидуальной работы с клиентом, здесь ещё и индивидуальный подход в том, что нравится специалисту. И это даёт просто безграничное поле для исследований, для работы. Один специалист работает с одними инструментами, другой с другими. Поэтому и у клиентов всегда есть выбор, что им больше нравится, с какими инструментами им тоже нравится взаимодействовать.
Гюльнара: Интересно. Скажи, пожалуйста, а бывают такие клиенты, которым не нравится звук поющих чаш и они не хотят, чтобы ты их использовала?
Анастасия: У меня таких не было. Поскольку я всё-таки кинезиолог, то у человека, который ещё не проникся музыкой, не проникся чашами и подобными инструментами, не будет тестироваться, что данный вид коррекции ему подойдёт. Такое может быть, да. Во-первых, не всегда во всех коррекциях нужно использовать звук. Просто не всегда. То есть это как инструмент. Если человек не знаком со звукотерапией, с теми же чашами, но он видит их зрительно в кабинете, например, то, бывает, что он задаёт вопрос: «А что это?» И вот в этот момент происходит первое знакомство, тактильное знакомство: покрутить, потрогать, позвучать. И уже дальше с этим можно работать, у человека даже на этом уровне идёт терапия.
Иногда даже бывает, что не столько мы работаем с самим звуком, сколько, особенно если мы попадаем в детство, работаем с детством. Появляется эффект детской лёгкости, какой-то наивности, когда мы работаем с той же чашей, либо, например, с колокольчиками Коши, которые очень приятные. Все они имеют терапевтический эффект. Человек может с этим поиграть. Мы все взрослые люди, и иногда мы просто не позволяем себе в каждодневной суете каких-то таких детских радостей и шалостей. А здесь можно и расслабиться, и поиграть. То есть подключение звукотерапии в коррекции ещё даёт эффект безопасного пространства, когда ты в кабинете у кинезиолога просто можешь быть собой, можешь поиграть, можешь послушать странные чашечки, тарелочки, колокольчики.
Гюльнара: Да, сам этот звук очень легко отправляет нас в это состояние детства, особенно колокольчик Коши, который сделан по принципу неваляшки, которая была, наверное, у многих в детстве. Сразу же в нас возникает состояние безмятежности, детского покоя, игривости, лёгкости.
Анастасия: Да, и это очень экологичный способ, то есть всё происходит в кабинете не просто так. Если человек это берёт в руки и слушает эти звуки, значит, у него поднимаются какие-то эмоции, и с этими эмоциями мы будем работать. Это уже терапевтический эффект, но он настолько мягкий, он настолько приятный. Вроде бы мы работаем с какой-то травмой, но при этом мы эту травму не раскрываем, а очень мягко и тактично, через вот эти вот приятные звуки её прорабатываем телесными техниками, воздействием на какие-то точки, упражнения и так далее.
Гюльнара: Класс, как интересно. А есть какие-нибудь противопоказания к применению звукотерапии в кинезиологии? Какие-то моменты, когда её категорически не стоит использовать.
Анастасия: Наверное, противопоказания такие же, как при работе с любыми звуковыми инструментами. Если мы говорим о клиентах, которые наблюдаются у психиатров с какими-то тяжёлыми психическими заболеваниями и расстройствами, то, если не тестируется, если мы видим, что человек как-то не совсем, как нам хотелось бы реагирует, то лучше проконсультироваться с его лечащим специалистом. Так же что касается беременных женщин. Прямые вибрации — это всё очень аккуратно и не всегда это нужно. Здесь можно заменить просто записанными звуковыми дорожками. Они более мягко воздействуют, нет прямых вибраций. Поэтому если мы видим, что есть какие-то медицинские противопоказания, то мы используем инструмент не напрямую, а записанные аудиодорожки и плейлисты.
Гюльнара: Интересно, а ты используешь плейлисты и аудиодорожки в работе? У тебя они с поющими чашами?
Анастасия: По-разному. В основном, если просто создавать какую-то атмосферу в кабинете, я больше пользуюсь записанными частотами сольфеджио. Есть несколько частот, которые абсолютно спокойно можно использовать фоном, и это также создаёт терапевтический эффект. Потому что очень часто бывает, что клиент бежит, опаздывает, торопится. Прибегает весь напряжённый, скукоженный, ему вообще уже не до терапии, ему нужно отдышаться. И музыка, которая играет в кабинете, расслабляет. И здесь даже не нужно тестировать, мы видим, как опускаются плечи, как человек расслабляется и откидывается в кресле. Как выравнивается его дыхание, как меняется его мимика, и, в принципе я уже понимаю, что человек пришёл в себя, он расслабился и можно начинать работу.
Гюльнара: Интересно. Это похоже на секрет успешного кинезиолога, такие маленькие лайфхаки деятельности, которые вы можете внедрить и кардинально изменить первую встречу с клиентом. Такие классные интересные моменты. А скажи, пожалуйста, насколько нужно быть практикующим кинезиологом с большим опытом, чтобы внедрить звукотерапию?
Анастасия: Ну, во-первых, конечно, нужно получить образование. То есть это не 1-2 семинара. Всё-таки нужно понимать, с чем ты работаешь, потому что звукотерапия – она вроде бы очень экологична, но она поднимает эмоции. И надо иметь, с моей точки зрения, большой запас коррекций, большой запас протоколов, чтобы с этими эмоциями можно было справиться. Ну и конечно же, если мы подключаем звукотерапию, то мы должны чётко понимать, с чем мы работаем: как работают чаши, колокольчики, аудиодорожки. То есть если это чаши, то, соответственно, мы идём и учимся чашам. Если это звуковые дорожки, то они должны и в жизни специалиста участвовать постоянно, то есть он должен быть сам проникнут всей этой музыкой, для того чтобы его тело и тело клиента взаимодействовали, и было понятно, что же всё-таки мы тестируем. Не просто там где-то кто-то что-то спел, а понимать, с чем мы работаем.
Гюльнара: Класс. А как обучение в нашей Академии повлияло на твой подход в проведении сеанса кинезиологии и повлияло ли вообще?
Анастасия: Конечно. Я получила инструменты, я получила знания, как мы с чашами работаем, как себя чаша ведёт, потому что, как я говорила в самом начале, даже от того, каким инструментом мы заводим чашу, уже меняется её звучание. Плюс, когда ты слышишь чаши, и если используешь записанные звуковые дорожки, то можешь сравнить и понять, качественная запись или нет. Это очень важно, потому что если, например, мы даём как упражнение для закрепления слушать звук, если это выходит как коррекция, то мы должны быть уверены в той аудиодорожке, которую мы даём. И здесь как раз таки знание о живой музыке помогает отсортировать и выбрать то, что действительно будет работать, будет помогать.
Гюльнара: Да. Знаешь, что в звукотерапии, не знаю, как у тебя, у меня и у многих, кого я знаю, наблюдается такой эффект: после того как начинаешь работать, в моём случае, с тибетскими поющими чашами, улучшается слух. Не сразу, со временем. И ты уже совершенно по-другому воспринимаешь звуки, которые вокруг. И даже слушая какую-то мелодию, которую ты слышал до этого, можешь в ней заметить какие-то моменты, которые ты раньше не замечал. Конечно, это помогает давать звуковые дорожки, которые нужно послушать, оценить их качество, это помогает работать со звуком.
А скажи, пожалуйста, после того как ты внедрила звукотерапию, у тебя увеличился поток клиентов? Или, может быть, повысилась лояльность клиентов? Какие-то положительные изменения произошли? Или, может быть, отрицательные, которыми ты хотела бы поделиться?
Анастасия: Отрицательных изменений не было, положительные были. Я стала получать отзывы о том, что на сессии спокойно, комфортно. В процессе проработки травм, которые мы затрагиваем, а человек, например, очень тяжёлый, долго с чем-то работает, ходил по другим каким-то модальностям и уже долго находится в психотерапевтической работе, как правило, таким клиентам выпадает как домашнее задание прослушивать аудиодорожки. И всегда ответом, отзывом было то, что подключение звука, интеграция проделанной работы и коррекции мягче и комфортнее.
У нас бывают разные упражнения для закрепления, часто это прогулки, например, или ещё что-то. Бывает, что человек, который не любит гулять вообще, не занимается этим делом, вроде бы понимает, что, ну, вот, сказали, надо делать, но он никогда это не делал, и ему сложно начать. Это момент интеграции, борьба с самим собой. И если мы подключаем звук, например, перед прогулкой прослушиваем аудиодорожку, то сделать вот этот шаг из дома гораздо легче. Гулять с этой мелодией уже легче и приятнее. Человек не фокусируется на каких-то мыслях, уходит из головы лишний шум от ежедневных задач, проблем. Он просто наслаждается природой, видом, тем местом, где он гуляет.
Гюльнара: Очень интересно. Это для меня открытие, новый подход к звуку, к мелодии поющих чаш. Что можно вот так вот воздействовать, чтобы человеку помочь сделать шаг, который ему необходим. Интересно.
Анастасия: Да, то есть мы подключаем, по сути, какую-то частоту. Каждая частота воздействует на клеточном уровне, и мы бессознательно помогаем физическому телу сделать шаг туда, куда нам нужно.
Гюльнара: Ещё знаешь, наверное, то, что мыслительный поток останавливается, то есть ум перестаёт навязчиво говорить: нет, не пойдем гулять, там холодно, у тебя много дел. Пока тишина, быстренько выбегаешь на улицу, и ты уже гуляешь.
Анастасия: Да-да. Это действительно очень помогает. Не только прогулки. Например, та же готовка, когда многие женщины устают вечером в процессе приготовления ужина. Я сама с этим сталкивалась, мне ох как не хотелось это делать. Помимо просто рекомендаций, которые я делала на эту коррекцию, помимо просто полежать, я сама с собой работала, и теперь готовлю с определённым звуковым сопровождением. Не новости, которые ещё больше засоряют голову, а действительно полезные звуковые дорожки. И всегда всё вкусно, всегда всё получается и в радость.
Гюльнара: Здорово. Это немного напоминает, когда пищу освящают. Её, конечно, предлагают Богу, но всё равно. Воздействуя на себя звуком во время приготовления пищи, ты становишься передатчиком этой энергии. Ты передаёшь в еду это настроение, очень важно, в каком настроении готовят еду. И ты передаешь настроение спокойствия всей своей семье. Интересный тоже такой момент, способ. Приготовление благостной пищи. Круто, молодец. Как у тебя много интересных инструментов со звуком. А вот, знаешь, мне очень интересно. Ты проводишь индивидуальные и групповые практики для своих клиентов? Для тех, кто приходит именно на практики кинезиологии.
Анастасия: Да, индивидуальные практики я провожу, групповые пока не часто. В основном индивидуальные и в основном по запросу. То есть мы проработали какую-то тему, и если в процессе коррекции мы взаимодействовали с чашами, то у человека появляется интерес. Одно дело, он где-то видел, слышал, какие-то ролики в интернете, а здесь он физически её потрогал, послушал, она на него как-то воздействовала. Человек ощутил прекрасный терапевтический эффект и, конечно, есть желающие, которые записываются на индивидуальную работу, именно как медитация. Потому что, конечно, полноценно включить медитацию в коррекцию, в работу невозможно, это очень долго, тяжело, это две разные работы. Поэтому если просто хочется полежать и отдохнуть, то это отдельно и индивидуально.
Гюльнара: А правильно ли я услышала, что ты проводишь именно звуковые практики? Массажные практики ты не проводишь, то есть виброакустический массаж не проводишь?
Анастасия: Немного сочетаю. Как к кинезиологу, ко мне приходит клиент с каким-то запросом, даже на индивидуальную медитативную работу, и я смотрю, что могу сделать. То есть я не делаю, допустим, полностью вибрационный массаж, как у нас это преподавалось, но на какие-то определённые чакры или точки, на которые необходимо воздействовать, могу поставить чашу и повоздействовать, если нет противопоказаний.
Гюльнара: То есть, получается, ты взяла то, что мы изучали, понимая, как это работает, и создала свою адаптированную под кинезиологию практику с учётом всех изученных знаний и моментов, что-то своё. Я так понимаю, что это индивидуально под каждого клиента, да? То есть ты понимаешь, какую задачу надо решить, и создаёшь под него индивидуальную практику. Круто.
Анастасия: Перед каждым приёмом я тестирую человека. Если приходят на индивидуальную медитативную практику, я всё равно провожу тестирование, готово ли тело воспринимать эту практику. И если не готово, то можно сделать очень короткую кинезиологическую поддерживающую коррекцию, о чём-то поговорить, подержать лоб, затылок, попить водички, настроить человека на работу, чтобы он расслабился, получил пользу. И если есть какой-то запрос, я, соответственно, так же тестирую, каким образом в процессе работы лучше взаимодействовать с чашами. Либо акцент будет идти на какую-то чашу, либо её нужно поставить на тело и напрямую воздействовать, я здесь не гадаю, я спрашиваю у тела.
Гюльнара: Интересно. Мне даже захотелось изучить кинезиологию, чтобы подготавливать людей перед практикой. А есть у тебя какие-то классные крутые кейсы, как звукотерапия помогла твоим клиентам в практике. Я, конечно, понимаю, что ты совмещаешь, что там есть и кинезиология, и звукотерапия. Мы учтём этот нюанс, что там воздействовали две техники.
Анастасия: Да, был такой очень яркий пример, когда мы работали с клиентом, и у нас вышло, что ему нужно вспомнить о его творческом начале. Но как-то очень тяжело у человека это всё вспоминалось. На сеансе мы всё время прослушивали несколько частот, они играли фоном, пока шла коррекция, и домой, как домашнее задание, они ему давались слушать. Человек уже изначально ежедневно медитировал, но медитировал в тишине. Была дана рекомендация подключить частоты, которые вышли по телу, и у человека восстановилось его творческое начало, то есть человек действительно вспомнил. Ему не то что надо по работе что-то сотворить, а пошёл творческий поток, человек снова стал ходить на выставки и получать наслаждение, удовольствие от своей работы. Здесь, действительно, звукотерапия сыграла очень важную роль.
Гюльнара: Вау. Я всё больше и больше влюбляюсь в свою деятельность, слушая тебя. Одно дело, когда ты применяешь чистую звукотерапию. А когда слышишь, насколько она эффективна ещё и в комбинации с другими практиками, вспомогательными профессиями, то думаешь, как же круто, как здорово, что я этим занимаюсь.
Анастасия: Бывает, люди начинают интересоваться, узнавать. Не все, оказывается, знают, что есть медитации со звуковыми чашами, с хрустальными чашами, то есть люди об этом узнают на сессии. И если они, например, не готовы идти в личную медитацию, то я всегда рекомендую: сходите попробуйте групповые медитации, познакомьтесь. Для вас, возможно, это будет более экологичным вариантом.
Гюльнара: Ты нам подсвечиваешь поле для деятельности. Нам ещё говорить, говорить и говорить об этом. И рассказывать, и показывать, и знакомить людей с этим направлением, с тибетскими поющими чашами. А у тебя было такое, чтобы ты кому-нибудь порекомендовала купить поющую чашу, чтобы она была и чтобы он работал с этим звуком. Не аудиодорожки, а непосредственно сама чаша чтобы была, и был вот этот контакт, вибрации, когда человек её на себе заводит и слышит, чувствует эту вибрацию.
Анастасия: Бывает, что когда клиент приходит несколько раз и мы в коррекции используем чаши, то он действительно задаёт вопрос: может быть, мне надо её купить и постоянно с ней взаимодействовать? Я никогда не тестирую и никогда не навязываю, это желание человека, его внутреннее ощущение. Вообще, то, что человек задаётся таким вопросом – это уже очень здорово, это уже огромный шаг вперёд. Придёт время, наилучшее для него, когда ему нужно будет приобрести чашу. Сказать, что да, давай, вперёд, идём и покупаем — какую чашу? Как? Начнётся очень много вопросов, а это настолько индивидуально. Я считаю, что здесь каждый должен к этому прийти сам. Первоначально, то, что у меня есть, — пожалуйста, вы можете послушать, вы можете потрогать, как-то повзаимодействовать. Прийти в магазин SoundpPrana, там более широкий выбор, там специалисты, которые подскажут, расскажут, познакомят, и тоже не всегда это будет с первого раза. Поэтому я абсолютно уверена, что каждый должен прийти к этому сам, и выбрать, что ему конкретно нужно.
Гюльнара: Да, конечно. Совершенно верно. Это не про то, что да, конечно, берите. У нас в SoundPrana, о которой ты говоришь, консультация занимает час, чтобы подобрать человеку правильную поющую чашу, которая действительно ему нужна. Молодец, что ты тоже используешь такой глубокий подход. Я думаю, что ты не была бы таким классным прокачанным специалистом, если бы не использовала этот подход, когда к каждому подходишь очень детально, индивидуально и с душой. То есть задача не просто заработать деньги, а действительно помочь человеку. Это очень важно в любой деятельности, которой мы занимаемся.
Я очень рада была сегодня с тобой встретиться, провести этот замечательный прямой эфир. У меня осталось два вопроса к тебе. Первое, я вспомнила, что ты говорила о том, что в твоём институте предлагали сделать курс по звукотерапии с кинезиологией. Реализовала ли ты это?
Анастасия: Мы не реализовали. Там технически различные вопросы. Но я думаю, что мы будем двигаться в этом направлении и реализуем.
Гюльнара: Здорово. Потому что, мне кажется, это тоже поможет большему количеству людей узнать о звукотерапии, о таком инструменте как тибетские поющие чаши, о практике медитаций с этими инструментами. Это такое направление популяризации звукотерапии. Спасибо.
И второй момент. Может быть, у тебя есть что-то, чем бы ты хотела поделиться с теми, кто смотрит нас сейчас, с теми, кто будет смотреть это в записи. Возможно, они кинезиологи, а, возможно, нет, мы не знаем. Может быть, есть что-то, что бы ты хотела им пожелать, рассказать, поделиться в завершении эфира.
Анастасия: Я хотела бы пожелать всем, конечно, здоровья. Физического, ментального, психологического. И сказать такую вещь: не бойтесь изучать, не бойтесь пробовать различные подходы. Будь вы специалистом, будь вы просто клиенты, которые ищут своего специалиста, свой подход. Пробуйте, изучайте. У нас проходит огромное количество различных выставок, на которых можно познакомиться, попробовать, потрогать, пощупать различные методы и найти для себя самый комфортный и наилучший. И никогда не останавливаться, даже если на сегодняшний день вы нашли какую-то модальность, которая вам помогает и в которой вам интересно работать. Пробуйте, изучайте что-то новое, это всегда расширяет наши границы и помогает. Специалисту это всегда расширяет возможность помощи людям, а как клиент вы получите очень холистический подход. Мы, люди, — сложная интересная система, на которую можно посмотреть с очень разных граней, и изучать себя — это всегда очень интересно.
Гюльнара: Благодарю тебя за такое пожелание, у меня аж мурашки. Очень тёплое такое, проникновенное. Спасибо тебе огромное, я тебе очень признательна. А вы, дорогие зрители, также можете писать свои вопросы, какие у вас возникнут, под этим прямым эфиром. Когда мы выложим в телеграм-канал, вы можете в комментариях написать какие-то вопросы, которые у вас возникнут, может быть, чем-то хотите поделиться. Анастасия с нами так же будет продолжать оставаться на связи, если мы не будем знать ответ, мы попросим Анастасию прокомментировать, дать подробный ответ на ваш вопрос. Благодарю всех за то, что были с нами. Благодарю тебя, Анастасия, была тебя очень рада видеть.